Внеклассное мероприятие по литературе. Литературно-музыкальная композиция Был город-фронт, была блокада
Просмотров: 246
Для создания определенного настроения в момент сбора зрителей звучит Track 01.
(см. Приложение 1)
Сцена выпускного бала.
Звучит песня Г.Портнова, сл.М.Светлова из телефильма "Старые друзья".
(Живой звук, исполняется учащимися под аккомпанемент гитары.)
Чтец:
Дни длиннее и сумрак короче,
И уже показались вдали
Ленинградские белые ночи –
Украшение русской земли.
Разве мы свою юность забудем?
Эта ночь, как легенда, светла,
Эта ночь своей белою грудью
На Васильевский остров легла.
Мягкий свет на деревьях зеленых,
И рассвет незаметно настал,
И молчат наши двое влюбленных,
И в безмолвии Обводный канал.
Час настал, и встречаются двое,
Чтоб, отбросив ненужную тень,
С непокрытой идти головою
В наступающий завтрашний день.
Сообщение о вероломном нападении (Track 02)
Ведущий-юноша: 23 июня 1941 года в 1 час 45 минут в Ленинграде подан первый сигнал воздушной
тревоги.
Track 03. За годы блокады такие сигналы будут подаваться 649 раз.
Ведущая-девушка: 25 июня в городе вырыто более 136 тысяч погонных метров щелей, в которых могло
укрыться около 273 тысяч человек.
Ведущий-юноша: 26 июня. По радио начал работать метроном.
Track 04.
Его мирное тиканье означало, что радиоточка в исправности. А включена она должна быть постоянно на случай воздушной тревоги.
Ведущая-девушка: 27 июня. Принято решение о создании в помощь кадровым войскам Ленинградской армии народного ополчения в составе 7 добровольческих дивизий. В ряды ополченцев за короткое время вступило 110 тысяч ленинградцев.
Звучит песня Б.Окуджавы"До свидания, мальчики"в исполнении учащихся
Возможно использование фонограммы – Track 05.
Ведущий-юноша: Тогда же Исполком Ленгорсовета принял решение о привлечении граждан к трудовой повинности. На строительстве оборонительных рубежей работало свыше 475 тысяч ленинградцев.
Ведущая-девушка: Приказом N1 начальника гарнизона Ленинграда запрещено движение без специальных пропусков с 24.00 до 4.00. Началась маскировка шпилей, куполов, района Смольного.
Звучит женский голос за сценой:
.. .Я говорю с тобой под свист снарядов,
Угрюмым заревом озарена .
Я говорю с тобой из Ленинграда,
Страна моя, печальная страна...
Над Ленинградом – смертная угроза...Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
Что называлось страхом и мольбой.Кронштадский злой, неукротимый ветер
В мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежище заснули дети,
Ночная стража встала у ворот.Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
И если завтра будут баррикады –
Мы не покинем наших баррикад.
Ведущий-юноша: 6 сентября. На Ленинград упала первая фугасная бомба.
Track 06.
Это была 129-я воздушная тревога. 128 раз врагу не удавалось пробиться. Первая бомба упала на жилой дом по Невскому проспекту, 119.
8 сентября. Пал Шлиссельбург. Замкнулось кольцо блокады.
13 ноября. Уже четвертое снижение норм выдачи хлеба. Рабочим – 300 г, всем остальным – по 150 г. Принято решение о строительстве ледовой трассы по Ладоге.
Сцена из пьесы Е.Шварца "Один день".
Track 07.
Оля. Мы сами не знали, как мы хорошо жили!
Нюся. Вот сегодня на Съезжинской разбило дом.
Шурик. Ну и что?
Оля. Там сидели, может быть, так же возле печки ребята. А где они теперь?
Шурик. Брось!
Оля. Нет, ты не все понимаешь!
Нюся. Ну, ладно. Надоели вы мне. Никто ничего не понимает, кроме меня. Оля, давай в мячик играть. (Достает из кармана шубы мячик.)
Оля. Откуда он у тебя?
Нюся. Искала сегодня в комоде чулки. Смотрю. Лежит, в папиросную бумагу завернутый, старый приятель. Я чуть не заплакала, так все припомнилось: школа, садик.
Оля. В садике зенитки стоят.
Нюся. Мне бабушка подарила этот мячик, когда я во второй класс перешла. А потом сама его и припрятала. Она ужасно свои подарки любит. Сыграем в трешки?
Оля. Давай, все равно.
Весь дальнейший диалог идет на игре в мяч.
Нюся (бросает мяч). Оля, тебе грустно?
Оля (отбивая мяч). Грустно.
Нюся. Оля, ты бедняжка?
Оля. Бедняжка.
Нюся. А где Валя Карпова?
Оля. В Иркутске.
Нюся. А где Мая Горленко?
Оля. В Ташкенте.
Нюся. А где Вася Мельников?
Оля Не пишет.
Нюся. А где Маша Голдина?
Оля. Пропала.
Нюся. А мы их увидим?
Оля (бросая мяч через плечо). Не знаю.
Нюся. Тебе умереть хочется?
Оля. Ни капельки.
Нюся. А бомбы это знают?
Оля. Им все равно.
Нюся. А чего тебе, Оля, хочется?
Оля. К маме на ручки. (Ревет, роняя мяч.) Дура, чего ты меня расстраиваешь!
Нюся. Ну, Оля, ну, Олечка, ну не надо. Ты сядь, сядь.
Лагутин. Ничего. Ничего. Будет, будет праздник. Доживем мы до радости. А если не доживем, умрем – пусть забудут, пусть простят неумелость, нескладность, суетность нашу. А пусть приласкают, пусть похвалят за силу, за терпение, за веру, за твердость, за верность.
Чтец:
Наш город в снег до пояса закопан.
И если с крыш на город посмотреть,
То улицы похожи но окопы,
В которых побывать успела смерть.Вагоны у пустых вокзалов стынут,
И паровозы мертвые молчат –
Ведь семафоры рук своих не вскинут
На всех путях, ведущих в Ленинград.Луна скользит но небу одиноко,
Как по щеке холодная слеза.
И темные дома стоят без стекол,
Как люди, потерявшие глаза.
Track 08.
(На фоне музыки читаются 2 последние строфы.)
Но в то, что умер город наш, – не верьте!
Нас не согнут отчаянье и страх...
Мы знаем от людей, сраженных смертью,
Что означает “Смертью смерть поправ”Мы знаем: клятва говорить не просто
И если в Ленинград ворвется враг,
Мы разорвем последнюю из простынь
Лишь на бинты, но не на белый флаг!(Ю. Воронов)
Ведущая-девушка: 22–23 ноября. По Ладоге прошла первая автоколонна с продовольствием.
Ведущий-юноша: 1 декабря. По Дороге Жизни перевезено уже 800 тонн муки.
А.Розенбаум. “На дороге жизни” (авторское исполнение).
Track 09 + слайды на экране (возможна любая подборка слайдов, посвященных Дороге Жизни).
Чтец:
Тяжело, Потому что нами
Занялись и мороз и вьюга.
Потому что земля как камень.
Потому что хороним друга.Мы хороним тебя без гроба,
Без цветов, без речей, без плача.
И не скажем ни слова, чтобы
Оправдаться. Нельзя иначеНам, Тебя пережившим людям,
Ты обязан простить все это.
Если ж вдруг Мы тебя забудем,
Вот тогда нам прощенья нету.(Ю. Воронов “Похороны”)
Ведущая-девушка: Город все чаще подвергается артиллерийским обстрелам. Из 900 дней блокады 617 дней обстреливался Ленинград. Все больше людей остается без крова. Они вынуждены искать временные пристанища.
Сцена из пьесы А.Арбузова "Мой бедный Марат".
Track 10 – до начала диалога.
Голос за сценой.
30 марта 1942 года.
Одна из немногих уцелевших квартир в полуразрушенном доме на Фонтанке.
Комната почти пуста: вещи сожжены, только громоздкий, тяжелый буфет остался и большая, широкая тахта. На ней, укутанная чем попало, Лика. Скоро вечер, в комнате весенние ленинградские сумерки.
Тихонько отворилась дверь, на пороге показался Марат, с некоторым удивлением оглядел комнату, увидел Лику. Молчание длилось недолго.
Лика (обеспокоено). Вы кто такой?
Марат. А ты кто такая? (Не сразу.) Нет, верно... Ты чего делаешь тут?
Лика. Живу.
Марат. А кто тебя сюда пустил?
Лика. Дворничиха, тетя Настя. В этой квартире никого умерших не было. А потом тут в окошке стекло целое – одно на весь этаж. Просто чудо. (Тихонько.) Вы меня прогнать хотите?
Марат ничего не ответил
Не надо. Я уже здесь скоро месяц. Привыкла все-таки.
Марат (оглядел комнату). Тут вещи были... Мебель, ну и прочее... Где все?
Лика. Я сожгла.
Марат. Все?
Лика. Все.
Марат молча сел на подоконник.
Лика. А вы кто?
Марат. Я жил здесь. Это наша квартира.
Лика (не сразу). А где же вы были?
Марат. Был где был. (Помолчав.) Слушай, здесь, между окнами, фотография висела -военный моряк, в рамочке... Не видела?
Лика. Сожгла.
Марат (зло). Смотри-ка... не растерялась. А много ли тепла на этом выгадала... Кусочек картона!..
Лика. Я ведь не одну ее сожгла – тут много фотографий висело... (Словно оправдываясь.) Все вместе – кое-что все-таки. А рамочки знаете как отлично горят? Очень хорошая растопочка.
Марат. Буфет-то как измерзавила.
Лика. Зачем? Он цельненький стоит. Я только лучинки от него откалывала.
Марат. Ты деловая. (Негромко.) Спалила, значит, мое детство?
Track 11 – тихо, в качестве фона (до слов “Страшно.”).
Лика, (почему-то повеселела). Вот теперь я вас узнала... по фотографиям. Это вы -мальчик на лодке... и на велосипеде!.. И на Стрелке, с моряком... Я ведь не сразу все сожгла... Я их рассматривала сначала.
Марат. Ну и как – хорошо я горел?
Лика. Зачем вы шутите?
Марат (серьезно). Могу заплакать. Хочешь?
Лика (негромко). Вы меня простите.
Марат (обернулся). А ты что валяешься? Сдалась?
Лика. Нет, я только с улицы... Просто согреться захотелось.
Марат (усмехнулся). Согреешься так... (Серьезно.) Буфет-то почему не сожгла?
Лика. Не осилила. Очень уж громадный.
Марат (огляделся). Ты... одна здесь?
Лика. Совсем.
Марат. И не страшно?
Лика. Конечно, страшно, что же я, дура? Когда стреляют – не так: все-таки жизнь какая-то... А вот когда вдруг тишина... тогда страшно. (Недоуменно.) А чего я боюсь – сама не знаю... С улицы никто ведь не зайдет: наш дом, считают, разрушенный. И лестница еле держится, посторонние очень опасаются... А на самом деле она крепкая – у нее только вид такой. На нашей лестничной клетке всего ведь в двух квартирах жильцы остались. Из одной, правда, уже не выходят – я им хлеб из лавки приношу, прибираю... Они мне за это мебель на дрова обещали – если им уже не понадобится... (Замолчала.) Нет. Страшно.
Марат. А в квартире шесть? Никого?
Лика. Пусто. (Не сразу.) Знакомые ваши?
Марат. Была там одна... Леля. Осенью в Тбилиси собиралась.
Лика. Уехала, наверно.
Марат. А ты где жила?
Лика. В шестом подъезде...
Марат. Чего-то я тебя не помню.
Лика. А я до войны маленькая была.
Марат. В шестом... Да, не повезло вам.
Лика. И стен не осталось.
Марат (помолчал). В квартире был кто-нибудь?
Лика. Няня. У меня мама на фронте, военврач. Мы с няней остались. Она у нас уже двенадцать лет, как родная была... Я на Садовую хлеб получить пошла – тут и ударило... Прибежала обратно, а уж и нет ничего – только ваш подъезд стоит. Это первого марта было. Послезавтра месяц исполнится.
Марат. А ты сама как... не очень ослабела?
Лика. Я, в общем, чувствую себя сносно. Мне ведь за зиму три посылки летчики приносили от мамы. (Не сразу.) А теперь больше не будет посылок. Меня уж не найти.
Марат. Захотят – найдут. Ты, видно, удачливая.
Лика. Какой вы недобрый.
Марат. А ты чего мне "вы" говоришь... Смешно слушать! (Резко) Тебе сколько лет?
Лика. Через две недели, может быть, шестнадцать исполнится.
Марат. Почему – может быть?
Лика. Все может быть.
Марат. Иди ты... со своим пессимизмом! Мне на будущий год восемнадцать исполниться должно... И то не психую уверен – будет.
Лика. Я еще когда совсем маленькая была – мечтала, как мне исполнится шестнадцать... Представляла, что тогда со мной случится. Помните – "дети до шестнадцати лет на эту картину не допускаются"? Так бывало всегда обидно!.. Хотя я, конечно, проскакивала, – мне ведь на вид можно куда больше дать. (Помолчала.) Обидно было бы... не дожить.
Марат. Теперь доживешь.
Лика. Пожалуй. Я ведь сейчас на две карточки существовала. Целый месяц! Няню еще первого числа убило.
Марат. Тебе потрафило.
Лика (не сразу). Зачем вы так шутите?
Марат. А я веселый. Только не такой удачливый, как ты. (Вынул из кармана две хлебные карточки, поглядел на них.) Мне только один день достался. Тридцать первое. Завтра.
Лика. Не надо... Ты не плачь.
Марат А я и не плачу. Я уже ко всему привык.
Лика (поглядела на карточку). Мамина?
Марат. Сестры. (Негромко.) Видишь пуговицу на куртке? Она мне ее утром пришила. Еще сегодня.
Лика. Ты жил у нее?
Марат. На Каменном острове. Как война началась – я к ней и переехал. И дом-то маленький, деревянный – всего два этажа... Очень надо было бомбить его. (Не сразу.) В августе у нее муж в ополчение ушел, она, дурашка, одна осталась... Я ей говорил: вернемся, ведь дом родной... А она не хочет – у нас, говорит, на Каменном лучше... и потом, вдруг действительно Коленька вернется, нет, я дома быть должна! (Помолчал.) А послушалась бы меня, здесь сейчас сидела. (Тихо.) Живая.
Лика. Разве это угадаешь. (Посмотрела на Марата внимательно.) А родители где?
Марат. Отец в морской пехоте был. Пятый месяц не пишет. (Не сразу.) И не осталось ничего... Ни одной фотографии, Мне бы снять ее тогда со стены... (Поглядел па Лику.)
Лика (тихо). Я не знала.
Где-то вблизи разорвался снаряд.
Track 12.
Недалеко.
Марат. Ага.
Лика. Мне уходить?
Марат. А куда же ты пойдешь?
Лика (осторожно). Тебе ведь тоже некуда.
Марат. Мне тоже.
Лика. Тут в углу кушеточка маленькая стояла...
Марат. Сейчас бы пригодилась...
Лика. Кто же знал...
Марат (не сразу). Тебя как зовут?
Лика. Лидия Васильевна... Лика. А тебя?
Марат. Марат Евстигнеев. А ласкательное было – Марик.
Лика. Если бы матрасик имелся...
Марат. Ладно – тахта широкая.
. Лика. Что ты...
Марат. Поместимся. Ты к стенке головой, а я к двери.
Лика (помолчала). Нельзя.
Марат. Почему?
Лика. Все-таки.
Марат. Девчонка ты.
Лика. (с сомнением). Ну уж... (Подумав.) А если ее распилить – тахту?
Марат. Там же пружины... дурочка.
Лика. Все-таки завтра попробуем...
Марат. По квартирам походить надо, может, где что осталось.
Лика. Тут уж ходили.
Марат. (сел на краешек тахты). Проживем.
Track 13 – несколько секунд по окончании сцены.
Ведущий-юноша: Теплым июльским днем 1942 года на берега Невы из Куйбышева самолетом были доставлены тетради с партитурой симфонии, написанной Д.Д.Шостаковичем.
"Посвящается городу Ленинграду", – прочитал дирижер Карл Ильич Элиасберг на обложке первой тетради.
Ведущая-девушка: Нотные строчки захватили дирижера и одновременно испугали: где взять такой огромный оркестр? 8 валторн, 6 труб, 6 тромбонов! Чтобы исполнить симфонию, требовалось около 80 музыкантов! А в оркестре радиокомитета их было всего 15 человек...
Ведущий-юноша: Вскоре в здание на Малой Садовой стали прибывать рядовые бойцы, сержанты, офицеры с передовой. В документах у всех значилось: "Командируется в оркестр Элиасберга".
Ведущая-девушка: И пришел день 9 августа 1942 . 355й день ленинградской блокады. День исполнения Седьмой симфонии Шостаковича.
(Дальше – на фоне музыи, до конца стихотворения.)
Track 14.
Ведущий-юноша: Из воспоминаний Карла Элиасберга: " Не мне судить об успехе того памятного концерта. Скажу только, что с таким воодушевлением мы не играли еще никогда."
Ведущая-девушка: Из приказа командующего фронтом Леонида Александровича Говорова: "Во время исполнения Седьмой симфонии композитора Шостаковича ни один вражеский снаряд не должен разорваться в Ленинграде."
Чтец:
…И когда в знак концерта начала
Дирижерская палочка поднялась,
Над краем передним, как гром, величаво
Другая симфония началась, –Симфония наших гвардейских пушек,
Чтоб враг по городу бить не стал,
Чтоб город Седьмую симфонию слушаю…
… И в зале – шквал, и по фронту – шквал…… А когда разошлись по квартирам люди,
Полны высоких и гордых чувств,
Бойцы опустили отвалы орудий,
Защитив от обстрела площадь Искусств.
Ведущий-юноша: В блокадном городе все 900 дней работал театр Музыкальной комедии, выступал танцевальный ансамбль Дворца пионеров под руководством Обранта, работал читальный зал Публичной библиотеки, проходили концерты в Большом зале Филармонии...
Сколько сил требовалось тем, кто, несмотря на голод и холод, поддерживал дух ленинградцев?
Чтец:
Track 15 – стихотворение читается на фоне музыки.
Ю. Воронов. Баллада о музыке
Им холод
Кровавит застывшие губы,
Смычки выбивает из рук скрипачей.
Но флейты поют,
Надрываются трубы,
И арфа вступает,
Как горный ручей.
И пальцы
На лед западающих клавиш
Бросает,
Не чувствуя рук, пианист...
Над вихрем
Бушующих вьюг и пожарищ
Их звуки
Победно и скорбно неслись...
А чтобы все это
Сегодня свершилось,
Они сквозь израненный город брели.
И сани
За спинами их волочились,
Они так
Валторны и скрипки везли.
И темная пропасть
Концертного зала,
Когда они все же добрались сюда,
Напомнила им
О военных вокзалах,
Где люди
Неделями ждут поезда:
Пальто и ушанки,
Упавшие в кресла,
Почти безразличный, измученный
взгляд...
Так было.
Но лица людские воскресли,
Лишь звуки настройки
Нестройною песней
Внезапно обрушили свой водопад...
Никто не узнал,
Что сегодня на сцену
В последнем ряду посадили врача,
А рядом,
На случай возможной замены,
Стояли
Ударник и два скрипача
Концерт начался!
И под гул канонады –
Она, как обычно,
гремела окрест –
Невидимый диктор
Сказал Ленинграду:
"Вниманье!
Играет блокадный оркестр!.."
И музыка
Встала над мраком развалин,
Крушила
Безмолвие темных квартир.
И слушал ее
Ошарашенный мир...
Вы так бы смогли,
Если б вы умирали?..
Ведущий-юноша: Из "Блокадной книги" А.Адамовича и Д.Гранина:
"Работник Эрмитажа Ольга Эрнестовна Михайлова рассказала о том, как девушка отравилась, увидев, что ее мать потрошила домашнего любимца – кота. Вот что для человека оставалось мерой нравственного и безнравственного в условиях, когда, казалось, мера эта могла резко снизиться, И снижалась – для других людей.
Ведущая-девушка: Романтик и в то же время трезвый историк Г.А.Князев записывает:
"Даже в лоне семьи некоторые не доверяют друг другу и держат, например, хлеб при себе в запертом портфеле. Подглядывают друг за другом. Грызутся, как голодные собаки, из-за куска.
Как скоро может скатиться человек с вершины культуры до своего первобытного звериного состояния!"
Ведущий-юноша: “Если это правда, то и другое тоже правда: в тех же условиях другие люди сумели сохранить себя, не допустить до "звериного состояния", по-разному превозмогая условия, самих себя...”
Чтец (девушка).
О.Берггольц. Из Февральского дневника.
Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
Не плача рассказала, что вчера
Единственного схоронила друга,
И мы молчали с нею до утра.Какие ж я. могла найти слова, –
Я тоже – ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
В один платок закутались вдвоем,
И тихо-тихо стало в Ленинграде
Один, стуча, трудился метроном,И стыли ноги, и томилась свечка
Вокруг ее слепого огонька
Образовалось лунное колечко,
Похожее на радугу слегка.Когда немного посветлело небо,
Мы вместе вышли за водой и хлебом
И услыхали дальней канонады
Рыдающий, тяжелый, мерный гул:
То Армия рвала кольцо блокады,
Вела огонь по нашему врагу.А город был в дремучий убран иней.
Уездные сугробы, тишина...
Не отыскать в снегах трамвайных линий,
Одних полозьев жалоба слышна.Скрипят, скрипят по Невскому полозья..
На детских санках, узеньких, смешных,
В кастрюльках воду голубую возят,
Дрова и скарб, умерших и больныхТак с декабря кочуют горожане
За много верст, в густой туманной мгле,
В глуши слепых, обледеневших зданий
Отыскивая угол потеплей.Вот женщина ведет куда-то мужа.
Седая полумаска на лице,
В руках бидончик – это суп на ужин.
Свистят снаряды, свирепеет стужа...
“Товарищи, мы в огненном кольце...”А девушка с лицом заиндевелым,
Упрямо стиснув почерневший рот,
Завернутое в одеяло тело
На Охтинское кладбище везет.Везет, качаясь, – к вечеру добраться б...
Глаза бесстрастно смотрят в темноту.
Скинь шапку, гражданин!
Провозят Ленинградца,
Погибшего на боевом посту.
Скрипят полозья в городе, скрипят...
Как многих нам уже недосчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
Что слезы вымерзли у ленинградцев.
Track 16.
Ведущий-юноша: 18 января 3943 года в 9 часов 30 минут на окраине Рабочего поселка N1 встретились бойцы 1 батальона 123 стрелковой бригады Ленинградского фронта и бойцы 1 батальона 1240 полка 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта.
Блокада Ленинграда была прорвана!
Ведущая-девушка: 70 лет отделяют нас от тех героических дней. Да, это уже история. Но для многих из наших близких – их прошлое, их боль, их радость от маленьких и больших побед, их воспоминания...
Краткие рассказы учащихся о своих родных (данный фрагмент целесообразен, если среди родных есть жители или защитники блокадного Ленинграда).
Вставка между рассказами (чтец).
Ю.Воронов. Вода.
Опять налет,
Опять сирены взвыли.
Опять зенитки начали греметь.
И ангел
С Петропавловского шпиля
В который раз пытается взлететь.
Но неподвижна очередь людская
У проруби,
Дымящейся во льду.
Там люди
Воду медленно таскают
У вражеских пилотов на виду.
Не думайте, что лезут зря под пули.
Остались –
Наполненные ведра и кастрюли
Привязаны к саням,
Но люди ждут.
Ведь прежде чем по ровному пойдем,
Нам нужно вверх
По берегу подняться
Он страшен,
Этот тягостны подъем,
Хотя, наверно, весь –
Шагов пятнадцать.
Споткнешься,
И без помощи не встать,
И от саней –
Вода
Дорожкой слезной…
Чтоб воду по пути не расплескать,
Мы молча ждем,
Пока она замерзнет.
Песня "Вспомните, ребята"(исполняется под аккомпанемент гитары или Track 17).
Ведущий-юноша: Но только через год, 27 января 1944 года, 900-дневная блокада Ленинграда была снята.
В. Соловьёв-Седой. Стихи А. Фатьянова.
Песня "Над заставами ленинградскими..." (исполняется под аккомпанемент гитары 1 куплет и припев).
Чтец:
В.Инбер. Залпы Победы.
Улицы, отрады, парапеты,
Толпы, толпы... Шпиль над головой.
Северным сиянием победы
Озарилось небо над Невой.
Гром орудий, но не грохот боя.
Лица, лица...Выраженье глаз.
Счастье...Радость... Пережить такое
Сердце в состоянье только раз.
Слава вам, которые в сраженьях
Отстояли берега Невы.
Ленинград, не знавший пораженья,
Новым светом озарили вы.
Слава и тебе, великий город,
Сливший воедино фронт и тыл,
В небывалых трудностях который
Выстоял. Сражался. Победил.
Track 18 – на финальном четверостишии стихотворения.
1-я девушка. В Ленинграде тихо. Это так удивительно, так хорошо, что минутами не верится даже.
2-я девушка. А как подумаешь, что это не та коварная тишина, что была между обстрелами и не радовала, а томила, то хочется смеяться и плакать от радости и обязательно сделать что-нибудь хорошее.
3-я девушка. Дети теперь могут спокойно гулять по солнечной стороне, спать в комнатах, выходящих на солнечную сторону.
1-я девушка. И даже можно спокойно крепко спать ночью, зная. Что тебя не убьют, и проснуться на тихой-тихой заре живым и здоровым...
Юноша. Говорят, что сегодня и мы будем салютовать.
(Звуки залпов салюта, крики "Ура!".)
Track 19.
2-я девушка. Ну а на Большой-то земле все это слышат? В России-то, на Большой земле, слышно им сейчас?
Юноша. Слышно! Только ты учти, что мы теперь сами – Большая земля.
Все обнимаются, слышны возгласы: "Мы – Большая земля! Ленинград свободен! Проклятого кольца больше нет!"
Финальная песня – под фонограмму.
Track 20.
(Подпевка.) А.Розенбаум. Вальс на Лебяжьей канавке.
Чтец:
Чтоб снова на земной планете
Не повторилось той войны,
Нам нужно, чтобы наши дети
Об этом помнили, как мы.
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память – наша совесть.
Она, как сила, нам нужна.(Ю.Воронов).
Музыка (Р. Глиэр, Гимн Великому городу).
Track 21.